Array ( [0] => 2829 [1] => 2836 [2] => 2850 [3] => 2860 [4] => 2871 [5] => 2883 [6] => 2890 [7] => 2898 [8] => 2921 ) 1
0
Загрузить еще

Владимир ПОЛЯКОВ: Из Заполярья - в Афганистан!

Владимир ПОЛЯКОВ: Из Заполярья - в Афганистан!
Фото: Кандагар. Март 1980 года

Для страны - Олимпиада, а для Вооруженных сил - учения «Эксперимент 80»

Вспомнить пусть даже самые яркие эпизоды тех двух лет службы за один вечер, а тем более втиснуть их в одну статью - невозможно. А ведь каждый из 730 дней мог стать последним.

- Ну какая там избирательность, - говорит, перебирая черно-белые фотографии, Владимир Константинович. - Вот ребята из моего дивизиона: Афанасьев - русский, Мерзоев - таджик, белорус, Жилинскас - литовец, латыш, узбек, болгарин, эстонец, молдаванин, Сейтхалилов - татарин, Куцак - украинец, венгр из Закарпатья. Полный интернационал, все национальности Советского Союза.

После выпуска 21-летнего симферопольца, выпускника Одесского высшего артиллерийского командного училища, занесло служить в Заполярье. 253-й мотострелковый Керкенесский полк дислоцировался в Мурманске. Лейтенант, как и положено, почти день через день «летал» по нарядам.

- Возвращаюсь из очередного караула, а начальник артиллерии начинает чехвостить: «Все хотят защищать вьетнамский народ от кровожадного китайского агрессора, написали рапорта, а ты нет!», - вспоминает Поляков. - Так я ж в карауле был! Давайте напишу! «Поздно. Их уже увезли в политотдел». А перед Новым, 1980-м годом опять «провинился». Все попросились в Афганистан, а я снова в наряде был.

Но судьба сама написала за него тот высокопатриотичный рапорт - поступил приказ: сформировать от каждого округа эшелон с техникой и личным составом. В полк пришла разнарядка на кадровых офицеров-артиллеристов. Таковых было двое.

- Помню вечер 9 января 1980 года: снег, мороз. Вожусь с техникой в парке, у меня были гаубицы на лыжах. Тут залетает начальник артиллерии и приказывает срочно сдать оружие, опечатать технику. Как был, весь в мазуте мчусь в штаб, расписываюсь за командировочные, получаю деньги и предписание.

- Куда едем? - спрашиваю.

- В Ленинграде все скажут.

А в штабе округа начальник управления кадров задал лишь один вопрос: «Коммунист?»

- Да!

- Значит, пишу «согласен». Поедешь туда, где жарко и много денег платят. Давай, лейтенант.

Полякова назначили старшим вагона, поручили доставить солдат срочной службы.

- Семь суток мы ползли до Кушки. Нас обгоняли составы из Чехословакии, Одесского округа. Мчались, словно наперегонки. В Кушке выходим пошатываясь, словно пьяные и диву даемся - трава тут зеленая! У нас-то там полярная ночь, темень.

Выдали оружие, личный состав. Приезжаем на станцию погрузки, а там целая колонна новехоньких «Уралов». Ни водителей, ни топографических карт, ни задач никаких. Через какое-то время подъехал генерал, обматерил нас и скомандовал: «Вперед!»

- Какая карта?! -  рассвирепел он. - Пройдете пограничный пост, потом перевал. Когда спуститесь, будет город Герат. На выезде слева увидите полк мотострелковый.

- А как через этот Герат проехать?

- По главной улице двигайтесь, она ведет к Кандагару.

Пограничники забрали списки - так мы оказались за кордоном. Полная темень. Начался снегопад. Хорошо вдоль дороги стояли танки, они вытягивали застрявшие грузовики.
С перевала спустились - там другой мир. Мы совершенно не владели обстановкой, как себя вести, что делать. Множество людей, многие с оружием в руках. В конце концов попали куда надо. Военнообязанные запаса, «партизаны», со словами: «Нам домой, а вам тут еще долго куковать», - уступили нам свои палатки.

Советские праздники «духи» «отмечали» обстрелами

На раскачку и боевое слаживание особо времени не было. Стало известно, что корпус армии Пакистана планирует пересечь границу Афганистана и взять под контроль Кандагар.

Стали срочно грузиться. За день двумя колоннами прошли около пятисот километров. К ночи заняли аэродром, выставили охранение.

Отношение населения было разным. В некоторых селах радовались, приветствовали, в других - хмуро смотрели исподлобья. В батарее Полякова разбили несколько стекол камнями.

Полк охранял аэродром. По периметру в окопах расставили танки, организовали полностью автономные взводные опорные пункты. В дневное время обычно отсыпались, ночью подсвечивали местность и контролировали подходы.

Обстановка накалялась. Мы тем временем 23 февраля готовились, как положено, с афганскими офицерами отметить День вооруженных сил, а тут разведка сообщила, что вертолетчики засекли следы, которые тянулись от границы и терялись в песках пустыни Регистан. Оказалось, что эта группировка, человек четыреста, планировала ночью вырезать всю нашу бригаду. Мы отбились.

Конечно, в военных училищах учат воевать, но боевые действия, кровопролитие - логике не поддаются.

Но пацаны-солдатики, еще со школьной скамьи усвоили, что такое интернационализм. Наше подразделение вброд преодолевает речку, а их барбахайка стоит, застряв на ими же разрушенном мосту. Солдаты теребят меня: «Давайте вытащим!» А я думаю, черт его знает, вдруг это засада? Начнем помогать, они нас перестреляют. Но ребята таки подошли, тросами вытянули. В знак благодарности получили арбузы.

Обстрел шурави стало работой для афганцев

Конфликт нарастал, ребята гибли. Через два года, когда Поляков уезжал, бригада (около 3,5 тысяч человек) потеряла, не считая раненых, более двухсот бойцов. Чего греха таить, гибли и по неосторожности.

- Еду в отпуск, а солдат говорит: «Будете в Одессе, зайдите к моим, передайте посылочку. Скажите, скоро буду, приказ об увольнении вышел!» Пока ехал, мальчика уже привезли и похоронили. Он с друзьями решил арбузов насобирать на бахче. Их поймали, жестоко убили. Так посылка и весточка добрались позже автора.

Несли советские войска потери и в «зеленке», при прохождении колонн.

Глиняный забор и виноград являлись хорошим укрытием для нападавших. Тем более для местных жителей обстрел шурави стал работой. За каждую подбитую единицу техники им хорошо платили. Выше всего котировался танк, бензовоз и БТР. Полагалось денежное вознаграждение и за убитых офицеров и солдат. В качестве подтверждения подвига афганец должен был принести отрезанное ухо.

Душманы профессионально минировали дороги, умело маскировались и совершенствовали тактику. От кремневых ружей, винтовок английской кампании они перешли на китайские Калашниковы и итальянские пластиковые мины. Они действовали чисто партизанскими методами и прекрасно знали нашу технику. Если расстреливали БМП, то старались попасть в баки с соляркой под таким углом, чтобы кумулятивная струя вместе с растекшимся топливом выжигала весь экипаж. Было видно - они натасканы, их учат.

Наших же подводила традиционная бюрократия, длительное согласование операций через Москву. Пока офицеры рисовали и утверждали в Кабуле карты, на рынке в Кандагаре вовсю обсуждали, в каких селах завтра будет проводиться операции. Секретная информация становилась достоянием каждого торговца на базаре.

Неисправные танки - оружие устрашения

Мы пытались их обманывать. Но не всегда это удавалось. Бывало, бригада (два мотострелковых, один горный, один десантно-штурмовой батальон) выполняла много задач одновременно. Тогда в расположении оставались только больные, хромые. Вся поломанная техника вытягивалась по периметру, чтоб афганцы со стороны Трансазиатской магистрали видели, что у нас все на месте. Но неисправные танки их не впечатляли. Как-то раз, пронюхав о том, что вся бригада ушла, банда около 3,5 тысяч человек решила штурмовать наш лагерь. Несколько суток весь личный состав сидел в окопах, держал оборону, пока батальоны вернулись обратно. Каждый праздник, партийный съезд или другую знаменательную дату в Союзе они пытались омрачить и напакостить. Подтягивали минометы и лупили по взлетно-посадочной полосе, вертолетам, самолетам, пока их не гасили артогнем.

Со временем и наша система управления становилась гибче. Совершенствовалась штатная структура, - рассказывает бывший командир взвода противотанковой батареи, - естественно, шло перевооружение. 85-милиметровые самодвижущиеся орудия с мотоциклетными двигателями (пушка могла сама передвигаться), меняли на ПТУРы.

Владимир Поляков

Кандагар жил своей жизнью, гарнизон - своей

Аэродром Кандагар - это не только взлетная полоса и все оборудование, но и поселок летчиков, военных советников.

Но по большому счету сам город Кандагар жил совей жизнью, мы - своей. Контроль был номинальный. Это сначала советники свободно ходили по нему. Потом сами афганцы в форме боялись туда соваться, а со временем и в гражданке перестали появляться. Их все равно вычисляли и резали. Как-то, будучи начальником разведки артиллерийского дивизиона, отправился в командировку в Кабул утверждать документы, так в городе дивизион сожгли дотла. После того мы въезжали туда только на броне и в составе колонны.

Особенность региона была еще и в том, что, как только наступала зима, бои на севере стихали (снег демаскировал передвижения дурманов, закрывались перевалы), и все они перебирались к Кандагару. Через пустыню тут было прямое сообщение с Пакистаном. Своих сил бригаде не хватало, а потому на усиление присылали батальоны десантников, спецназа, дивизионы артиллеристов.

Пришлось возвращаться к трехлинейкам

Через Афган обкатывалось все больше и больше офицеров.

- В училище мы постигали науку, базирующуюся на опыте Великой Отечественной войны, но тут выяснилось, что от кое-чего пора избавляться, что-то потеряло свою актуальность. Тактику пересматривали, привязывая к реальным событиям.
Пришли к выводу, что перевооружение на АК-74 было поспешным, он не годился. Более того, душманы из обычных трехлинеек лупили по нам прицельным огнем, а мы их достать, войти в огневой контакт не можем. В ротах стали изымать РПК, меняя на ПК с винтовочным патроном. Увеличивали число снайперов. Дошло до того, что нас усиливали парашютно-десантной ротой, вооруженной трехлинейками с оптическими прицелами. Их брали на время спецопераций, чтобы увеличивать дальность огня.

Лазерные дальномеры отказывались служить

Суровым испытанием для бойцов из Заполярья стала жара.

- Собирались-то внезапно, а потому в зимних шапках пришлось ходить до мая, - улыбается Поляков. - Потом нас переодели в обычную полевую форму. Солнышко нагревало броню так, что рукой прикоснешься и ожог. Не выдерживала и техника.

- Лазерные дальномеры, изобретенные в средней полосе, отлично зарекомендовавшие себя в Заполярье, отказывались работать. Мы прикрывали ДАК-4, эти огромные ящики, зонтиками - не помогало. Горячий ветер парализовал автоматику, загоралась красная лампочка - работать нельзя. Максимум два замера сделаешь и все.

О кондиционерах в то время и не мечтали. Скознячок ловили под машинами. Раздевались до гола и залезали под днище. Дуновение ветерка казалось приятным бризом.

Многие теряли в весе. Поляков похудел до 50 килограммов.

- А есть в такую жару особо и не хотелось. Кстати, может потому у них мусульманские праздники и обычаи совпадают с природными часами: днем есть нельзя, а ночью можно.

Как устанавливали Советскую власть

Смешно и странно было читать в советской прессе о мирной жизни в Афганистане. Да, из Союза привозили технику, специалистов, создавали колхозы, а ночью их жгли.

Наша бронегруппа мчалась, чтобы спасти хоть что-то и отогнать душманов. Была и другая тактика внедрения социалистических идеалов. Подразделение двигалось по долинам рек и в каждом населенном пункте мы высаживали активиста афганца из числа местных коммунистов, комсомольцев, которые учились в Союзе. Вывешивали флаг, вот вам сельсовет, проводили митинг, оставляли с десяток офицеров КГБ, переодетых в афганскую форму, для поддержки. Но не успевала колонна уйти, как душманы нападали и жгли все подряд. Вот оставили мы в течение дня с десяток 140-х радиостанций, ночью мчимся назад выручать ребят и собираем их снова.

Работали разными методами и даже границу пытались перекрывать. Но из-за того, что в оппозиции были Пакистан, Иран, Китай, США, вся работа шла насмарку. Вы посмотрите, у американцев, оснащенных по последнему слову техники, сейчас и то не получается. Хотя рядом подкупленный Пакистан, мировое общественное мнение придушено, крупные лидеры на коротком поводке. А мы были в изоляции.

О чем еще молчали газеты

Кормили нас тоже очень плохо.

Первая взорвалась правдивой статьей «Комсомолка», которая рассказала советским людям - идет реальная война, солдаты плохо питаются, страна несет потери и на это нельзя закрывать глаза, надо помогать. Тогда за каждой воинской частью закрепили области. От шефов пошли овощи, фрукты и даже селедка. Зачем она нам, мы понять не могли, ведь от нее так пить хочется. Но норвежская сельдь приходила бочками.

А еще был случай, когда мы поплатились за свою щедрость. Почва ведь там глинистая. Зимой идут дожди. Однажды ливень не прекращался всю неделю, вода поднялся до полуметра, провинцию Кандагар затопило. Мы провели акцию, передали афганцам часть своих продуктов. Это снял журналист центрального телевидения СССР Александр Каверзнев. А штаб Туркестанского военного округа отказался нам списать эти продукты. «Вы отдали? Отдали. С нами согласовывали? Нет! Вот и выкручивайтесь, как хотите!» Несколько месяцев потом мы питались одним горохом. На первое суп гороховый, на второе каша гороховая, хлеб сырой.

Московские сигареты «Ява. Дукат», конфеты «Рот-Фронт», икра красная и черная через военторг за чеки - все это было потом. В лучшем случае автолавка, прапорщик, который по справке выписывает и выдает сигареты¸ зубную пасту.

Как они нас вербовали

Афганцы обрабатывали наших солдат из среднеазиатских республик, точечно давили на религиозные чувства. Чтобы склонить на свою сторону, подбрасывали Коран на арабском языке, свежераспечатанные суры. Но случалось наоборот.

Руководство страны считало, что мы пришли сюда надолго, а потому спустило нам генплан, велело возвести детский садик, дома офицерского состава, чтоб к нам приехали семьи. Стройка закипела, мне поручили строить учебный центр. Нам помогали афганцы. И вот солдатик узбек стал невольным переводчиком, так как их офицер, не понимавший русского, имел в подчинении тоже узбека. Предки того еще в 20-е годы вместе с басмачами ушли в Афганистан.

Наш у него интересуется:

- Как живешь?

- Никакой перспективы: дома нет, жениться не могу, так как калым неподъемный, до старости не соберу. А у тебя как? Телевизор есть?

- Есть.

- А машина?

- Есть.

- И дом свой?

- Свой.

- Кем же у тебя отец работает?

- Учителем в школе.

- Ничего себе. Ну, как же вы с неверными живете?

- Нормально. Русские, украинцы, крымские татары - все вместе.

- А жен они не забирают?

- Нет.

- Слушай, а как бы мне туда к вам перебраться?

В награду - грамоты и цветы

Сегодня Владимир Поляков служит военным комиссаром Симферопольского района. За пару лет на всех школах появились мемориальные доски в память о погибших земляках. Почти каждого афганца, участника боевых действий в своем регионе, он знает в лицо.

- Накануне в двух сельских советах, Трудовском и Чистеньком, прошли концерты, награждения, - говорит он. - Районный совет, райгосадминистрация оказали материальную помощь семьям погибших и инвалидам. 18 февраля в поселке Молодежное на памятный вечер соберутся ветераны Афганистана всего района, члены семей погибших.

Пусть запоздалая, пусть скромная, но благодарность. На этом фоне почему-то вспоминается совершенно иной эпизод, который рассказал товарищ.

- На днях летел в командировку через Амстердам в Штаты. После набора высоты стюардесса объявляет: «Уважаемые дамы и господа! На борту нашего лайнера находятся два солдата, которые летят в отпуск из Афганистана. Они защищают нашу свободу, отстаивают демократию. Давайте их поприветствуем!» И весь «Боинг» зааплодировал этим двум бойцам.

Был случай

Помощником Полякова в общении с местными жителями был радио телефонист - стрелок Мирзоев Ражаб али Саидалиевич. Таджик лихо шпарил на фарси.

- Как-то раз его прикомандировали к разведподразделению. Переодели в одежду афганца и отправили в город: «На тебе денег. Походи по рынку, выясни обстановку». Тот отправился, побродил минут пять, как подзывает его пожилой аксакал и спрашивает:

- А ты откуда?

- Из Бадахшана, - отвечает боец (так как там вправду много таджиков живет).

- Ты врешь! - перебивает афганец. - Ты пришел с шурави. Тихонечко уходи отсюда, пока тебя не прирезали.

Солдат попытался выкрутиться, приврать, но тот, не дослушав, перебил парня:

- У тебя фикса золотая, у наших таких не бывает. Я сам учился в Союзе, потому уходи.

Записал Рустам КОРСОВЕЦКИЙ.