• Главная
• Крым

 Рустам КОРСОВЕЦКИЙ, редактор крымского выпуска газеты «Комсомольская правда в Украине»:

Мой дед вырвался из окружения, но потерял коров, которых гнал из Китая!

 

Мой дед (по линии матери) Ихсанов Файзрахман Салихович родился 15 июля 1902 году в глухой на то время башкирской деревне Сибай. В семь лет остался сиротой и его на воспитание взял старший брат. Дед повоевал в гражданскую (на стороне красных). А так как имел приличное на то время образование - окончил четыре класса церковно-приходской школы - пользовался большим авторитетом в родном селе. Конечно, был активистом, вовсю строил социализм.

 

Как это было – отдельная история. Но его, слава Богу, не расстреляли за то, что порой колхоз не выполнял планы продразверстки и по сбору урожая. Не посадили за то, что однажды с местного клуба ветром сдуло портрет Сталина. Было еще столько «интересного», но тут началась война. И он идет на фронт.

 

В Уфе как раз формировали так называемую Башдивизию – 21-ую (ставшую потом 316-ой гвардейской Невельской), стрелковую дивизию.

 

После отмобилизования в составе 39-й армии они вступают в бой на Калининском фронте. После двух недель упорных боев, немцы перерезают железнодорожную линию Ржев-Великие Луки, и захлопывают котел. Дивизия отрезана от своих.

 

До середины лета (почти полгода) дед сражался в окружении. Как они там выжили, не представляю. Но самое главное, наученный горьким опытом бюрократической системы, коммунист Ихсанов предусмотрительно попросил командира партизанского отряда, в котором воевал, выдать ему справку.

 

Тот, а это был то ли секретарь местного райкома партии, то ли глава сельсовета, выписал: «дана Ихсанову Файзразману Салиховичу в том, что он действительно с такого-то по такое–то число храбро воевал с немецко-фашистскими захватчиками в составе нашего отряда на должности такой-то. Дисциплину не нарушал. Взысканий не имел». Подпись. Печать.

 

Эту бумаженцию дед берег пуще зеницы ока. И не даром. Только их штурмовой отряд пробился к своим, как их тут же начали допрашивать компетентные органы. Справка оказалась весьма кстати.

 

Потом дивизия участвовала в боях под Великими Луками, освободила Невель. За это им салютовали 174 орудия. А Сталин выписал благодарность. Таких у деда (от имени верховного главнокомандующего) было 14 штук. Он гордился ими не меньше медалей и орденов.

 

Но пешим походом в Европу для него война не закончилась. В июне 45 их отравили на Дальний восток. А так как за все четыре года дед ни разу не был в отпуске, не виделся с родней, то когда эшелон проезжал через Башкирию, не выдержал и, правда с разрешения командования, сбежал на побывку. От железнодорожной станции до деревни Татышлы, где жили тогда моя бабушка, мама, ее сестра и два младших брата, было 35 километров. Он, несмотря на имевшиеся легкие ранения, контузию, пролетел это расстояние словно на крыльях. И успел. Успел на выпускной к моей маме. Старшая дочь тогда как раз закончила десятый класс. Пару дней он пощеголял в форме по деревне (В форме потому, что никакой другой одежды у военных тогда вообще не было) и принялся догонять своих.

 

В составе 39 армии дед прошел через Гоби и Хинган, громил Квантунскую армию. Но из всех рассказов про жару и жажду, камикадзе и прочие особенности военной кампании я почему-то запомнил один эпизод.

 

- Мне, как сельскому парню поручили перегнать в Союз огромное стадо крупного рогатого скота, - вспоминал дед. – Дали семь бойцов и мы, переквалифицировавшись в пастухов, погнали около десяти или двадцати тысяч коров, взятых нашей страной победительницей в качестве компенсации у японцев, домой. Но климатические условия были сложные, к тому же мы не знали ни местности, ни водопоев. Одним словом «форсировали» Амур всего около пяти тысяч буренок (почти в два раза меньше, чем по накладной). Встречают нас на родине не хлебом и солью, а вопросами: «Куда дел достояние республики?» Будто я его продал или умышленно потравил. Пришлось снова объясняться.

Вот так-то. Деда часто приглашали в школы, он был почетным пионером, но эти истории никому не рассказывал. Умер он после распада Союза, в декабре 1991 года. Похоронен в Уфе.

Кстати, среди боевых и юбилейных наград у него есть еще и медаль от «Советского Фонда мира».

- Так я, внучок, - рассказал он мне, - целый год всю свою пенсию перечислял в Москву. Надо было помогать строить социализм в африканских странах.

Борис ЛЕВИН, Заслуженный врач Украины

 «Родители всю войну служили в одном санитарном поезде, а в 1945-м поженились»

 - Мой отец, Роман Борисович, родился 18 августа 1918 года в городе Жлобин Гомельской области (Белоруссия), а мама, Елена Ананьевна, - 24 сентября 1922 года в Баку. Сразу по окончании Ленинградского медицинского института отец  был призван в армию. В 1942 году получил направление на военно-медицинский поезд врачом. Потом он стал начальником этого состава. Дослужился до воинского звания майор медицинской службы. Получил два ордена Красной Звезды. Чехословакия, Германия.

 Мама институт не закончила и после 4-го курса попала случайно в тот же состав. Около года они работали, не зная друг друга. Это один в один вариант известной книги Веры Пановой «Спутники». В 1945 году они поженились. А 15 мая 1946-го родилась моя сестра.

 Санитарный поезд курсировал вдоль всего фронта. Где планируется какая-то операция, а значит, возможны большие потери, они туда. Сортировка раненых, обеспечение водой, электричеством, стирка белья, медикаменты, перевязочный материал. Все это надо было обеспечить. Не раз их бомбили, рельсы взрывали. К тому же тогда они были универсалами. Не было лоров, окулистов - сами оперировали, сами перевязки делали.

 Ордена не носил, только планки. Награды мы свято храним и бережем.

Сергей БРАЙКО, мэр Ялты

 «Деду повезло, пришел живой!»

 - Свой вклад в Победу внес мой дед, Павел Дмитриевич. Он был машинистом поезда, который подвозил на фронт снаряды, боеприпасы. Но это не значит, что раз за линией фронта, то служба проходила спокойно. Их и бомбили, и обстреливали. На гимнастерке у него, я помню, даже планка такая была - за ранение. Прошел всю войну с 41-го по 45-й. Когда Германия напала на Советский Союз, ему было 22 года. Деду повезло, вернулся домой живым.

 А вот мой дядя, Вячеслав Павлович Брайко, награжден двумя орденами Славы, пришел с фронта инвалидом, без руки.

 И дед и дядя достаточно скромные люди, много не рассказывали. Но это праздник для всей нашей семьи - Праздник с большой буквы.

Вячеслав СТАРЕЙЧЕНКО, журналист

 «Отлучился по нужде и взял в плен немца!»

Мой дед Григорий Дмитриевич Старейченко родился в городе Нежин, тогда еще великого и могучего Советского Союза. К тому времени, когда началась Вторая Мировая Война ему едва исполнилось 16 лет, потому на фронт его просто не брали. Чтобы все-таки стать на защиту своей родины, он специально утерял документы. Разумеется, что когда бумаги восстанавливали, накинул себе пару лет. Так уже осенью 1941 и получил форму, винтовку с пятью патронами и пошел на Великую Войну.

Был ранен в руку, но как только встал на ноги сразу же вернулся в строй. Зимой 1943 года, когда мороз пробирал до самых костей, а сапоги окончательно прохудились, дед решился на то, что сегодня может показаться дикостью, он снял ботинки с погибшего солдата Вермахта. Разумеется этот поступок был расценен соответствующими органами, как мародерство. Хотя старые сапоги износились настолько, что на снегу оставались следы босых ног, деда взяли под стражу и уже готовились расстрелять.

Однако далее произошел случай, который не только уберег  от верной смерти рядового солдата, но и принес ему лычки ефрейтора.

Вместе с десятком других провинившихся бойцов деда вели сквозь чащу леса. И тут, ему жуть как захотелось справить нужду. Поскольку взятые под стражу солдаты вели себя спокойно, вину свою признавали и осознавали, конвой тоже вел себя человечно. Под честное слово деда отпустили на пять минут "в кустики".

Как только дед забрел в лесок, присел, услышал какой-то хруст. Оглянувшись просто обомлел: всего в десяти-пятнадцати шагах от него по той же причине, что и он, под кустик присел фашист. Тут у деда и сработала пресловутая русская смекалка, он схватил корягу и побежал прямо на немца с криком "Хенде Хох!" и, разумеется, добавив к этой фразе пару-тройку исконно русских слов, которые на всех языках звучат одинаково...

Так, мой дед застал солдата вражеской армии врасплох. Не успевший даже надеть штаны немец перепугался настолько, что сразу же отдал пистолет, нож и папку с какими-то бумагами. Увидев, что дед возвращается из леса с пленным, причем не с обычным рядовым, а с офицером, конвойные просто ликовали.

Как выяснилось позже в той папочке были какие-то ценные карты и бумаги, за которыми долго охотились несколько разведгрупп. Когда же командиры узнали, что эти ценные сведения добыл простой рядовой, вооруженный гнилой корягой да еще в таких нелепых обстоятельствах, то хохотали так, что долго не могли остановиться.

Деду простили ботинки, выдали новенькие сапоги, винтовку и снова вернули на фронт.

Так, боец Старейченко и прошел всю Войну, в 1945 оставив свой крестик-автограф на полуразрушеном здании Рейхстага.

Николай НАТАЛЕНКО, учащийся 11-б класса УВК «Школа - лицей» №1, пгт. Черноморское

«Прослужил в морской пехоте, а после войны стал журналистом»

Мой дед Андрей Семёнович Чоков родом из Очакова Николаевской области. Трудное детство выпало на его долю. С 13-ти лет во время летних каникул ему приходилось работать в колхозе, в 15-летнем возрасте потерял отца. Закончив семилетку, он пошёл работать в кузницу молотобойцем. О продолжении учёбы пока не могло быть и речи. Но творческая натура Андрея Семёновича проявилась уже тогда. Он начал писать заметки в районную газету. В 1938 году его, как активного селькора, приглашают на работу в редакцию газеты «Коллективист Очаковщины». А через год призывают в армию.

- Это был комсомольский набор, - вспоминает Андрей Семёнович. - Из нашей деревни призвали четверых, набирали на флот. И вот казус - всех берут, а меня нет, не подхожу по росту. Обидно мне стало и стыдно: как же я вернусь в село. Стою и слёзы из глаз закапали. Офицер спрашивает: «Он что, служить не хочет?» «Да нет, наоборот, хочет, но ему по инструкции роста не хватает». Офицер объяснил, что инструкция эта устарела и на флот меня не только можно взять, а и нужно.

Так попал Андрей Семёнович в ряды Военно - Морского Флота. До сентября 1941 года прослужил он на линкоре «Октябрьская Революция». Затем был переведён в седьмую бригаду морской пехоты.

В грозные годы войны мужественно, не щадя себя, сражался Андрей Семёнович за чистое небо над Родиной, за светлое будущее советского народа. Воевал он и в морской пехоте, и в особом лыжном батальоне в разведроте. Закончил курсы младших лейтенантов, вступил в партию.

Андрей Семёнович был несколько раз ранен, последнее ранение было тяжёлым. Это было 25 апреля 1945 года. После того, как наши войска взяли г. Кенигсберг, немцы отошли к г. Пиллау. Дивизии, в которой служил Андрей Семёнович, был дан приказ взять город штурмом. Ждали рассвета. При штурме города рота под командованием Чокова ворвалась в город первой. Шёл ожесточённый бой. Андрей Семёнович ракетой указал немецкую артиллерийскую точку, которая не давала двигаться нашим дальше. Дважды запустив ракету, он вызвал огонь на себя, в результате чего был тяжело ранен. В госпитале и встретил Победу.

- В палате нас было десять человек, и только двое были прикованы к постели. Однажды вечером все, кто мог ходить, вышли подышать свежим воздухом. И вдруг началась страшная стрельба со всех видов оружия. Творилось что-то невероятное. Мы оставались в неведении, что происходит, но предполагали, что это немецкое подразделение вырвалось из окружения и в городе идёт бой. Вбежавшая в палату медсестра сообщила, что наши взяли Берлин, - вспоминает Андрей Семёнович.

О его славном военном прошлом свидетельствуют ордена Красной Звезды, Отечественной войны I степени, Богдана Хмельницкого, медали «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией в ВО», медаль Жукова и множество других.
Сразу же после демобилизации Андрей Семёнович вернулся в родную редакцию, его назначили ответственным секретарём. Жизнь продолжалась и вносила свои коррективы. По семейным обстоятельствам дед уехал из родного города. Тяга к знаниям, к самосовершенствованию заставили Андрея Семёновича поступить во Львовский полиграфический техникум, а затем в высшую партийную школу при ЦК КПСС. Там он познакомился с Гончаровым, который уговорил его приехать в Черноморское.
Общий трудовой стаж А.С. Чокова составляет 53 года, и из них 35 лет он отдал журналистике. В 1983 году он ушел на пенсию.

Я горжусь своим прадедом!

Владимир КАЗАРИН, профессор русской филологии Таврического национального университета

 Где-то ходит немец, который оставил нас в живых

 - Мой отец Павел… призвался в 1943 году, а войну закончил в 1951-м, в Корее. Туда его направили в 1949-м после Великой Отечественной и войны с Японией. Начинал он пехотинцем, потом был пулеметчиком, Отечественную закончил командиром танка. Боевой опыт ему пригодился, так как в 1969 году он по приказу министра обороны маршала Гречко создавал на Дальнем Востоке первую в СССР дивизию морской пехоты. Это было лучшее, самое боеспособное соединение в Советской армии.

 Разных эпизодов, моментов было очень много. Но об одном я вам расскажу. Дело было в 45-м, под Веной. Они шли в последнюю атаку и их подбили. Что делают танкисты в таком случае? Совсем не так, как в кино. Никто через верхний люк не выпрыгивает и не выползает. Переключают машину на самую низкую, первую передачу и уходят через нижний люк. Противник же в таком случае пытается побыстрее добить медленно ползущий танк, чтобы экипаж не уцелел. Они включили первую скорость, и первым пошел стрелок-наводчик, немец молчит. Потом эвакуировался механик-водитель. Немец не стреляет. Потом через нижний люк выполз на ходу и отец. Почему у того немца не поднялась рука добить экипаж отца? Наверное, он понял: «Война заканчивается. Пусть мужики поживут». И отец порой философски так говорил: «Фашизм, война - зло. Но есть где-то немец, который остановился и не нажал на спусковой крючок».

Ольга ЛЕОНОВА, журналист

Дед фильмы о войне не смотрел

Мой дедушка со стороны отца - Потворов Иван Зиновьевич, родом из Сибири, 1925 года рождения. В 43 был в учебке, потом воевал в составе Второго украинского фонта. Кем был, к сожалению, не знаю. Он никогда об этом не рассказывал -- сразу начинал плакать. Ненавидел немецкую речь. Не мог воспринять и простить. Фильмы о войне не смотрел - сразу же уходил на балкон курить папиросы "Ялта", других не признавал. 9 мая дед всегда ходил на парад, одевал все свои ордена, медали и планки. Там они, бывало, крепко выпивали с однополчанами.

Из рассказов бабушки знаю, что одним из самых острых воспоминаний у Ивана Зиновьевича было: сидят они с другом в окопе, взрыв - и то, что от друга осталось, висит на березе, а у дедушки контузия, которая аукнулась, когда он был уже на пенсии.
Освобождал Югославию, Австрию, Германию. После войны остался жить в Ялте. Как вспоминала бабушка, был он бравым, красивым и отчаянным, много хулиганил по молодости - считал, что если войну прошел, то ему многое позволено, чувствовал себя героем. Работал в торговле, был известным в Ялте человеком - завскладом продуктов для партийных санаториев.

Дед поддерживал отношения с боевыми товарищами, они приезжали в Ялту и он ездил к ним во все концы Советского Союза. Умер в 1995 году.

Ютились в землянке под Сталинградом

Бабушка со стороны отца - Людмила Васильевна Антюфеева (в замужестве Потворова). Жила со своей большой семьей (7 братьев и сестер) в Сталинграде. Когда началась ВОв, ей было 16 лет. Оттуда пешком она с матерью и беременной сестрой с началом боевых действий в городе срочно бежали в пригороды. Перебирались через Волгу. Жили сначала в землянке, а как советские войска очистили город, то вернулись обратно в Сталинград, но и там продолжали ютиться в каком-то погребе - абсолютно все в городе было разбомблено. Ее брат страдал легочным заболеванием и "благодаря" его болезни их семье дали квартиру в Ялте. Там бабушка познакомилась с дедушкой.
Умерла Людмила Васильевна в 1998.

Пешком прошагал Австрию, Югославию, Венгрию

Дед со стороны матери Ружицкий Игнат Александрович 1923(?) года рождения. Жил в деревне Ново-Петровка Нижне-Серогозского района Херсонской области. Когда село оккупировали немцы, его вместе с другими парнями и девчатами угнали в Германию на работы. Там он трудился на каких-то заводах, условия были ужасные, ели картофельные очистки, которые им подкидывало немецкое население. Когда в 1943 году их освободили, сначала дед долго лечился по госпиталям. Потом стал пехотинцем и в составе Второго украинского фронта пешком прошагал Австрию, Югославию, Венгрию. После войны остался в Австрии проходить срочную воинскую службу, так что на родину вернулся в 1947 году.

После войны оказался "сельской интеллигенцией": в Австрии он хорошо выучил немецкий язык и его назначили учителем немецкого в сельскую восьмилетку. Там же, по совместительству, преподавал рисование (талант от Бога!) и НВП. Затем стал директором школы. Когда на пенсию вышел, то остался деревенским художником - стал рисовать плакаты по яйценоскости и надоям, афиши кино, графики урожайности для колхозов и т.п. Под кожей, помнится, дедушка показывал мне, пятилетней, чернеющие осколки шрапнели. Умер в 1992.

Фашисты вырубили все лесопосадки

Пославская (в замужестве Ружицкая) Стефания Степановна 1925 года рождения также жила в Ново-Петровке. С матерью и младшими братом и сестрой остались в оккупированной Украине.

Когда фашисты стали угонять молодежь остбайтерами, пряталась на чердаке. Затем их хату вместе с запасом зерна и всем добром сожгли немцы, пришлось жить где-то на окраине села.

Через Ново-Петровку часто гнали пленных (сначала фашисты гнали русских, потом наоборот); бабушка вспоминает, что были фашисты всякими - некоторые сами приносили им продукты, видя, какая у них нищета, а некоторые забирали последнюю курицу. В селе стояли румыны - о них зла селяне не видели. Еще вспоминала, что все лесопосадки в степи были вырублены - из этих деревьев, вероятно, фашисты строили оборонительные сооружения для фронта.

После того, как немцев погнали на запад стали возрождать колхозы и все самые тяжелые работы выполняли женщины и дети: пахали на коровах, сеяли из решета - дедовскими методами, вручную пропалывали гектары плодородного херсонского чернозема. Это время бабушка вспоминает как самое трудное.

Моя последняя живая бабушка, живой свидетель той эпохи.

Андрей МАЛЬГИН, директор центрального музея Тавриды

Один дед служил во флоте, другой - в пехоте

 

- Оба моих деда воевали в двух крайних точках советско-германского фронта. Мальгин Константин Федорович, отец моего отца, сражался в Заполярье. Он проходил службу в береговой артиллерии Северного флота и участвовал в обороне полуострова Рыбачий. Второго моего деда, Огера Анатолия Марковича (по линии матери) призвали в армию в Симферополе, сразу же после того как он получил высшее образование. Летом 1941 года вместе с бабушкой дед окончил Крымпединститут имени Фрунзе, ныне - Таврический национальный университет. Хотя по медицинским показаниям его не должны были забрать в армию, по случаю войны его призвали. Вот и получается, что один дед воевал на крайнем севере, а другой - в Крыму на крайнем юге, один во флоте, другой в пехоте.

Константин Федорович прикрывал конвои союзников на Баренцевом море, был тяжело контужен, но в целом его фронтовая судьба сложилась благополучно. Второй дед в 41-м попал в плен, потом вернулся домой, был в оккупации. В 44-м, после освобождения Симферополя, его, после достаточно жесткой фильтрации, вновь призвали в ту же 51-ю армию и бросили, как и многих других крымчан, на штурм Сапун-горы. Там он был тяжело ранен - в легкое, ему оторвало пальцы на руке. После госпиталя дед вернулся домой. Всю оставшуюся жизнь он проработал учителем в Симферополе и не любил вспоминать о войне.

Эдуард ГРИВКОВСКИЙ, вице-премьер правительства Крыма

 «Дед похоронен в Калининграде, в братской могиле»

 

 - Война застала семью (по линии отца) во Львове. Дед, Петр Гривковский, служил в 10-й дивизии НКВД по охране железных дорог. Он успел отправить всю семью в Саратов. С боями его часть отступала и попала в окружение под Харьковом. Он с товарищами пробился к Одессе, и их группа влилась в состав партизанского отряда. Там он стал начальником штаба. Теперь уже сам пускал под откос поезда, громили фашистов в их тылу. Когда Одессу освободили, вернулся в свою воинскую часть. С боями дошел до Кенигсберга.

 Отец видел деда в 1944-м. Увиделись они, как оказалось, в последний раз. Ему дали небольшой отпуск, и семья приехала в село Соленое, на Днепропетровщину, чтобы повидаться с ним.

 Дед похоронен в Калининграде, в братской могиле. Его имя высечено на мемориале. А о том, что он погиб в январе 1945-го, мы узнали спустя годы, через военкомат.

 

Елена ЛАЗАРЕВА, старший лейтенант службы гражданской защиты,

инспектор Центра пропаганды ГУ МЧС Украины в АР Крым

«Война – это мясорубка»

 

Мой дед, Ватолин Федор Павлович, уроженец Пензенской области. Человек жизнелюбивый, общительный, добрый. Казалось, он прожил ничем не омраченную жизнь, прошел по ней легко, с шуточками да прибауточками, которые в семье бытуют до сих пор. А ведь за плечами у него все беды, что выпали на долю многострадальной России. Не помню ни одного его рассказа о войне. Больше слышала о том, как тяжело было бабушке в военное время растить четверых детей, да при этом работать директором сельской школы.

Как-то в книге об истории Пензенской области нашла упоминание, что в первые дни войны Ватолин Ф.П., как и другие коммунисты, ушел добровольцем на фронт. Потом, за праздничным столом, услышала от дедушки веселую байку, как вовремя кавалеристской атаки (оказывается, он был кавалеристом!), когда бойцы, наступая, кричали: «Ура!», ему пулей выбило все передние зубы, а он в ходе боя и не заметил. Байка? А ведь «железными» зубами, как называл их, посмеиваясь, дед, он шутя пугал нас в детстве.

А еще дедушка слегка прихрамывал, и бабуля как-то обмолвилась, что это последствия ранения в ногу. Когда мы, детвора, уж особенно настойчиво приставали к нему с расспросами и просьбами рассказать о войне, то неизменно получали ответ: «Война – это мясорубка». Нам мало что было понятно из этой фразы. А наши друзья хвастались не только рассказами, но и наградами своих дедушек. Было обидно.

Запомнилось, как во время фильмов о войне, дедушка, ссутулившись, уходил в кухню, якобы попить, но мы–то видели, как он, высокий, статный мужчина, тайком вытирал слезы.

И только, когда дедушки умер, бабуля рассказала, что сразу после войны, по доносу ближайшего друга, дед был арестован, лишен наград, исключен из парии и отсидел целых семь лет. И эту тайну хранили в семье много лет. В нее даже мою маму, младшую дочь, долго не посвящали, знали обо всем только старшие дети. И еще бабуля рассказывала, что в лагере он прочитал много книг, так как ему «повезло», и он сидел с политическими заключенными. А военные награды у деда были, и после ранений за отличную службу дважды короткий отпуск получал, потому и двое детей (мои тети) 44-го и 45-го года рождения.

Герой ли мой дедушка? Его уже нет с нами более двадцати лет, а мы вспоминаем его очень часто и только по-доброму! А как же иначе, ведь человек он был удивительный! Прожить такую жизнь и не ожесточиться, не сломаться! На это способны только сильные люди! Горжусь, что таким был мой дедушка. Рада, что его гены есть и у меня.

Виктор ТАРАСЕНКО, президент Крымской академии наук, доктор геолого-минеральных наук. Председатель ассоциации «Экология и Мир».

В глазах японцев был страх и растерянность

 

- У моего отца Сергея Ивановича было шестеро братьев, все они воевали. Двое так и не вернулись с поля боя. До войны папа работал в Харькове на тракторном заводе механиком. Его призвали в июне 41-го и отправили служить на Дальний Восток. Вот на берегах Амура он и был командиром взвода пулеметно-артиллерийского полка.

В то время, когда на Западном фронте шли жестокие бои, его часть только ждала приказа атаковать. Отец очень не хотел сидеть сложа руки. Многие солдаты писали письма наверх с просьбой о переводе на Западный фронт, всем им очень хотелось воевать по-настоящему. Но всем приходил отказ, нужно было держать второй фронт под контролем.

Отец не любил вспоминать то время, но иногда рассказывал, как летом 1945 года обрадовался, когда его пулеметному взводу пришел приказ атаковать японцев. Укрепления неприятеля находились на противоположном берегу Амура. Он говорил, в переправе им помогала флотилия, а с воздуха прикрывали истребители и бомбардировщики. Когда наши войска высадились, все укрепления уже были стерты в порошок авиацией. Красноармейцы взяли Квантунскую армию в клещи и разбили их. Тогда много вражеских солдат попали в плен. Во время наступления рядом с отцом разорвался снаряд, и осколком его ранило в ногу. От госпитализации он отказался. Ему перебинтовали рану и вытащили кусок металла. После этого он сразу же вернулся в строй и продолжил воевать до победного конца.

 
Папа часто говорил, что когда сражался с японцами, то в их глазах видел большой страх и растерянность. Наверное, это из-за того, что наша армия была сильна боевым духом.

 Геннадий БАБЕНКО, мэр Симферополя

«С гитлеровцами воевали все наши мужики»

 

- С фашистскими захватчиками сражался и дед, Григорий Смарагдович (по материнской линии), награжденный еще в Первую мировую двумя георгиевскими крестами, и отец, Александр Данилович (1923 года рождения), и дядя, Николай Григорьевич. Много они не рассказывали, но точно знаю, что дядя расписался на Рейхстаге. Его автограф и слова «мы из Сибири» красовались на стенах фашистского логова.

Отец в январе 42-го ушел добровольцем на фронт. Окончил радиотелеграфную школу и был сначала радистом, красноармейцем взвода управления 1-й батареи 248-го отдельного гвардейского минометного дивизиона 47-го гвардейского минометного полка. Воевал на Сталинградском фронте, в 62-й армии. Затем был орудийным номером, наводчиком, командиром орудия. Служил на установке БМ-81-РС. Однажды попал в окружение. А поскольку за «катюшами» немцы гонялись, им пришлось взорвать машину, а самим с некоторыми секретными механизмами идти почти две недели через болота к своим. Пробились, но болячек заработал.

А еще от верной гибели его спасло то, что он никогда не баловался спиртным. Курить - курил, а вот спиртное на дух не переносил. 8 мая их вывели под Берлин. Они расположились на территории какого-то училища. Подвалы оказались под завязку забиты французскими, испанскими, португальскими винами. Ребята начали дегустировать, а он забурился в стог сена и завалился поспать. А ночью гитлеровцы всех ребят и перерезали. Со всей батареи уцелели единицы.

После Германии их отправили на Дальний Восток. Они думали, что их везут домой, в Сибирь. Но когда проехали родные Москаленки, поняли, что впереди война с Японией.

После войны он остался на службе, стал кадровым офицером. Все его награды я храню на работе.

Ксюша ФИРСТОВА, студентка Факультета иностранной филологии, ТНУ им. Вернадского, г. Симферополь

«Встретил братьев в освобожденном Берлине!»

Дедушка, Семенов Владимир Гаврилович, много рассказывал мне о войне. Его истории о тех временах заменяли мне сказки на ночь, когда я оставалась в его доме. Мы с братом часто просили его, ложась спать: «Дедушка, расскажи о войне». Он рассказывал много и интересно. Дедушка никогда не забывал и не пытался забыть свое участие в Великой Отечественной войне, всегда очень тепло отзывался о фронтовых товарищах, бережно хранил воспоминания, фотографии, документы, сохранившиеся с тех времен. Дедушка трепетно относился к празднованию Дня победы. Я часто видела слезы в его глазах. Он рассказывал, и далекие воспоминания страшных дней превращались в эти самые слезы.

Родился Владимир Гаврилович 3 июля 1909 года в Севастополе. Детство провел в Крыму.

С 1931 по 1933 гг. служил в рядах Красной армии.

В 1936 году дедушка уехал в Ленинград, чтобы поступить на рабфак. Там, позже, его и застала война. Закончив рабфак в 1939 году, он поступил в Ленинградскую лесотехническую академию, которую смог окончить только спустя 8 лет, в 1947 году, после окончания Великой Отечественной войны.

Когда началась блокада Ленинграда, дедушка не успел эвакуироваться с остальными студентами и местными жителями, которым удалось покинуть город. Ленинград бомбили. Дедушка пришел в штаб боевых действий. Его зачислили в ряды Советской армии. Владимир Гаврилович участвовал в военных действиях на передовой на Ладожском и Онежского озерах. В 1942 году он попал в 52-ое отделение инженерно-саперной бригады. В 1943 – отправили на курсы младших техлейтенантов при 75-ой Артиллерийской базе Ленинградского фронта.

После снятия блокады Ленинграда в 1943 дедушка был назначен диспетчером автомобильной бригады 2237 отделения автомобильного батальона. Позднее он стал помощником начальника штаба этой же бригады. В составе 2237 отделения автомобильного батальона дедушка продолжил свой военный путь, сначала присоединившись ко II Прибалтийскому фронту, участвуя в сражениях за этот регион, а после – к I Белорусскому фронту, целью которого была Берлинская наступательная операция. Она предусматривала разгром вражеской группировки, оборонявшей это направление, овладение столицей фашистской Германии и выход Советских войск на Эльбу для соединения с союзниками. Позже к I Белорусскому фронту присоединилась 3-я ударная армия, в рядах которой был старший брат дедушки, офицер оперативного отдела, по окончании войны генерал-лейтенант, Георгий Гаврилович Семенов.

Пройдя через Польшу, войска, в которых служил мой дедушка, дошли до Берлина. В апреле 1945 года Берлин был взят. Дедушкина нога ступила на вражескую землю. Именно здесь закончилась война для него.

В Берлине, дедушкин старший брат, Георгий Гаврилович, встретил их младшего брата Виктора, начинавшего войну в партизанском отряде в Крыму. В этот же день по приказу генерал-лейтенанта Георгия Семенова был найден в Берлине и средний брат семьи Семеновых – мой дедушка Владимир Гаврилович. Так произошла великая встреча трех братьев Семеновых.

Они все оказались в числе участников великих событий. В разных местах: под Москвой, возле Ленинграда и в Крыму – начались их фронтовые дороги. А закончили они боевой путь в столице Германии!

У дедушки очень много наград. Среди них орден «Красной звезды», медали «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией», «За взятие Берлина», орден Великой Отечественной войны и многие другие.

Дедушкины рассказы о войне многому научили меня. Дедушка привил мне любовь и уважение к ветеранам, празднику Победы. Каждый год я хожу на парад 9 мая. Жаль только, что уже без дедушки…

Юлия Крюковская, г. Челябинск

 

«Мой дед не оставил горящий танк фашистам!»

 

 

Иван Емельянович Крюковский родился в посёлке Горностаевка Новотроицкого района, Херсонской области, на Украине 9 ноября 1921 года. В семье, отец Емельян Павлович, мама Евдокия Юфимовна, он был вторым ребенком. Жили они в собственном доме. Иван как и отец, выучился на тракториста.

 

В феврале 1941 года его призывали на службу в армию. А в июне, когда началась Великая Отечественная Война, Иван Крюковский уже воевал на Белорусском направлении танкистом (а он хорошо разбирался в технике) в 66-ом отдельном танковом батальоне, Юго-Западного фронта.

 

В одном из сражений в упорном противостоянии он и трое его однополчан, - не оставили танк немцам, хотя тот загорелся. За это Иван Емельянович получил "Орден Отечественной Войны I степени".

 

В марте же 1942 года Ивана Емельяновича в связи с ранением головы комиссовали, и отправили на лечение на Урал, - так он попал в Челябинск, где в последствии и остался жить и работать водителем-испытателем на знаменитом Челябинском тракторном заводе; и познакомился со своей будущей женой...

Олег РОДИВИЛОВ, депутат Верховного Совета Крыма

«Похоронку на деда нашел в Интернете мой сын»

 

- На войне погибло много нашей родни. К сожалению, мама, сама участник Великой Отечественной, когда переезжала из Воронежа в Крым, потеряла на границе практически все весточки «с фронта». Ни одной фотографии не сохранилось. А те письма, сложенные треугольником, я хорошо помню.

 

Когда мне было лет двенадцать, классе так в пятом учился, по совету старших, решил таки отыскать могилу деда Василия. У нас была всего лишь похоронка, что он погиб в некоем селе Дубрава Суражского района. Я начал переписку с архивами и понял, что в России, только «под немцем» населенных пунктов с таким названием было аж 18. Смоленская область, Брянская и так далее. В итоге оказалось, что покоится дед в селе Задубровье Витебской области БССР. За могилой тогда пионеры присматривали... А вот теперь доказательства из архива, и даже копии бланков донесений, раздобыл с сайта МО РФ уже мой сын Сергей. В Подольском архиве сканировали документ о младшем сержанте Родивилове Василии Семеновиче, павшем 10 октября 1943-го. Так что память о подвиге всего нашего народа, каждого советского солдата в нашей семье передается из поколения в поколение.

 Людмила БЕНЗИК, руководитель пресс-службы Совета министров АРК

«Орден Славы получил за оборону Севастополя»

 

- Я часто пытаюсь представить себе этот день - 14 сентября 1944 года. Война уже идет к концу, и тем упорнее сопротивляются немцы. Мой дед уже после освобождения Крыма, в одном из боев в Прибалтике, ранен в руку отравленной пулей. Его жизнь под угрозой, врачи сказали, что, если бы его привезли в госпиталь на час позже - и не стало бы в Советской Армии еще одного солдата, у моей бабушки - мужа, а у меня - деда!

Иван Денисович Бензик, родом из Сумской области, был мобилизован на защиту Севастополя. Когда командование оставило город, много солдат попали в плен, и рядовой Бензик очутился в концлагере под Джанкоем. Он придумал очень дерзкий и весьма опасный способ бежать. Прошептал: «Уцелею - повезло, а погибну - такая у меня судьба». Он прыгнул прямо на колючую проволоку, прорвал ее и кинулся в джанкойскую степь, а за ним бежали другие заключенные. И судьба была благосклонна, крымская степь укрыла его от врага…

Я вижу как в кино: в тот сентябрьский день 1944 года в госпитальных палатах как-то неожиданно - между процедурами и перевязками! - появился фотограф. Матерый балагур с трофейной «лейкой» на шее. Это сегодня, при обилии цифровых «мыльниц», - рядовое событие. А тогда - возможность послать домой теплый кусочек фотобумаги, на котором изображено твое лицо, - это большая удача!

Образовалась очередь. Раненые садились на кровать по двое, чтобы быстрее, а фотограф все щелкал и щелкал, пока не кончилась пленка! «Все! - закричал он. - Пленка кончилась! Снимки завтра принесу, готовьте по сто грамм…»

Дома снимок передавали из рук в руки. Я представляю, как много лет назад родственники, друзья и соседи всматривались в лицо, в дедовы глаза, угадывали настроение, догадывались о тяжести ранения. Я представляю, как они шепчут: «Жив, жив, вот только рука у него, видно, болит еще, видишь, забинтована как!»

Друг его, который слева, орден Красного Знамени даже на майку прицепил! А дед мой так спешил сфотографироваться, что не стал на пижаму цеплять свой орден Славы III степени, полученный за оборону Севастополя. Так и снялся скромно, без награды…

Но я-то знаю, что, посылая домой фотографию, мой дед, скорее всего, думал не об ордене и не о соседях. На обороте он карандашом написал: «14/IX-44 года. Не пугайся, что так хорошо поправился. Пока боли были, не поправлялся. Да, у нас тут условия хорошие…» А больше ничего и не поместилось, фотография совсем маленькая. Письмо с карточкой тут же было послано в родной Крым…

 
Так и было: все родственники и все соседи сбежались смотреть на фотографию, и все вместе долго гадали, что за странные тюбетейки у них на головах? Они подумали, что это они сами соорудили их из вчерашней военной газеты, хотя, скорее всего, это часть госпитальной пижамы…

 Андрей ДАНИЛЕНКО, мэр Евпатории

Дед прошел три войны

 

- Мой дед, Журин Егор Евсеевич (1895 года рождения, родом из Подмосковья, г. Егорьевск) - отец моей мамы, прошел не одну, а сразу три войны: Финскую, Великую Отечественную и войну с Японией. Он был рядовым пехотинцем. Про финнов рассказывал немало, говорил, очень страшная была война, она у него в памяти почему-то оставила более сильные впечатления - слишком много простых солдат погибало страшной смертью у него на глазах, совсем рядом. Как только грянул 1941 год, дед снова, не раздумывая, пошел воевать. Имел медаль «За отвагу» и другие награды. Несколько раз был ранен, получил контузию.

Еще из детства помню - у деда на руке не было трех пальцев, на фронте потерял, в Великую Отечественную. Дошел до Берлина. А во время войны с Японией служил в санитарном взводе. Фотографии того периода, к сожалению, у нас в семье не сохранились. Уже в мирное время дед работал простым колхозным столяром. Несмотря на многочисленные фронтовые ранения, наотрез отказывался признавать себя инвалидом войны. Когда ему предложили бесплатно за счет государства сделать зубы - сказал: «Ну какой же я инвалид?!»

Сергей ДОНИЧ, министр здравоохранения Крыма

 

Мой отец с бабушкой спасли советского разведчика

 

 

- Мой дед Федор Иванович 1902 года рождения был мобилизован в первые же дни войны. Его призвали из Белгород-Днестровского и отправили на фронт. А так как он, как и все Доничи, был крепким, статным и самым высоким в роте, ему выдали тяжеленный станковый пулемет. Но долго повоевать ему не пришлось. Когда их десант высадился в Керчи, передовая была словно пекло. Он рассказывал, что немцы атаковали беспрерывно, лезли, как тараканы. Его напарник погиб, патроны были на исходе. В какой-то момент он не заметил, как справа подполз немец и швырнул гранату. Хорошо, что та угодила под пулемет. Он-то его и спас. Тут же потерял сознание, а когда очнулся, услышал немецкую речь. Потом снова провалился в бессознательное состояние. Очнулся, слышит нашу речь. Увидеть никого не может, осколками ему посекло лицо, и он ослеп. Попытался было крикнуть, но оказалось перебито горло, едва взмахнул правой рукой, так как левую оторвало. Фельдшера положили его на носилки и унесли.

До самого конца войны родня ничего не знала о его судьбе. И только после освобождения деда, ставшего инвалидом, привез в наше село Монаши солдат из госпиталя. Он передал орден Отечественной войны I степени и его документы.

А вот отец мой Георгий Федорович вместе с бабушкой (его мамой) спасли советского разведчика. Возвращались они из соседнего села и заметили, как кто-то прячется во ржи. Оказалось, наш солдат в порванной гимнастерке. Он расспросил, сколько в нашей деревне расположено немцев, румын, вражеской техники, и попросил поесть. Они ему все рассказали и отдали узелок с продуктами. На прощанье тот переспросил: «А как тебя звать, девушка?» Та ответила: «Маруся Донич». После войны, в 1945 году, когда войска возвращались на Родину, часть из них остановилась в селе Кантемировка, недалеко от нас. Отец играл во дворе и видит - едет по улице мотоцикл и бравый капитан, обращаясь к нему, спрашивает: «А где тут живет Маруся Донич?» Папа показал - оказалось, что это тот самый разведчик приехал поблагодарить за помощь.

Сергей ДОЦЕНКО, серебряный призер олимпийских игр в 2000 году

«Меня назвали в честь деда!»

 

- В годы войны мой дед был извозчиком, ездил на повозке. Случилось так, что в Германии он попал в плен, но его, слава Богу, освободили. Вскоре он вернулся в Украину, в Винницкую область, откуда родом наша семья. Дедушку моего звали Сережей. Говорят, что меня назвали в честь него.

Радует то, что послевоенная жизнь у дедушки сложилась замечательно. Надеюсь, он, несмотря ни на что, был счастливым человеком.

Это все, что мне о нем известно. К сожалению, фотографии деда не сохранились.

 

Наталья РУДЕНКО, директор УВК Украинская школа-гимназия

9 мая 1945 года - день свадьбы моих родителей

 

- У меня хранится дивизионная газета «За Родину» от 15 февраля 1943 года. В ней

есть статья под рубрикой «Герои наступательных боев» о Тамаре Ревенко, моей матери. Там есть такие строки: «Старшего военфельдшера Тамару Ревенко хорошо знают и любят бойцы. Слава о ее героических делах гремит с прошлогодних наступательных боев… Особенно она отличилась в бою за населенный пункт В. В невероятно трудной обстановке она организовала медицинское обслуживание раненых бойцов и командиров, нашла для них теплые укрытия, пищу, питье…»

 

Она была офицером, командовала санитарным взводом и прошла дорогами войны от Курской дуги до Кенигсберга. Вместе с ней честно воевал и Иван Гвозденко, мой отец, тоже офицер, начальник артиллерии стрелкового полка. Они встретились на войне и 9 мая, в День Победы, в Кенигсберге стали мужем и женой. Командир полка по этому поводу собрал весь личный состав, и однополчане подняли бокалы за будущую крепкую армейскую семью. И она действительно была необыкновенно крепкой и теплой. Они прожили долгую жизнь вместе, их соединила любовь в офицерской шинели под огнем врага.

В моей семье бережно хранятся их награды. Мама получила два ордена Красной Звезды, два ордена Отечественной войны, орден «За мужество». Она лично спасла сотни бойцов.

Папа тоже имел два ордена Красной Звезды, два ордена Отечественной войны и плюс к этому ордена Почета и Трудового Красного Знамени. А самым главным праздником в нашей семье было 9 Мая - День Победы, день образования нашей семьи. И таким этот день остался.

 

Татьяна ЗВЕРЕВА, депутат Верховной Рады Крыма

Дядя Митя первым ворвался в Керчь на танке

- Моя родная тетя (по линии мамы) Милютина Евдокия Васильевна, когда немцы взяли Керчь, ушла в Аджимушкай. Муж ее был на фронте, а она носила нашим военнопленным, которых немцы держали в концлагере, продукты, одежду.

Оккупанты заявились в дом и схватили ее. Сначала они хотели расстрелять тетю прямо во дворе на глазах у соседей и родственников, но потом забрали и увезли в неизвестном направлении. После освобождения мама искала сестру в багеровском рву, но тщетно.

Ее 16-летнего брата фашисты угнали на работы в Германию, и он тоже пропал. А вот другой ее брат - дядя Митя - первым на танке ворвался в освобожденную Керчь. Он прошел всю войну - с первого до последнего дня.

Александр МЕЛЬНИК, депутат Верховного Совета Крыма

«Мою прабабку Марьяну дважды сжигали и два раза расстреливали»

Отец моей матери получил ранение в июне 1941-го, защищая Брест. Потом ушел в партизаны. Там, в отряде, и родилась в 1944 году моя мама.

Дед (отец отца) Афанасий Мельник был убит немцами в 1942 году. Он воевал в партизанском отряде в Полесье. А так как большинство родственников у меня в Белоруссии, то все они воевали - погиб родной брат матери, брат бабушки, дедушки.

 

Другому родному брату деда, дяде Мише, в 1945-м под Кенигсбергом оторвало руку. Так он всю жизнь и работал, став заслуженным учителем Украины, без левой руки.

 

Мою прабабку Марьяну два раза сжигали, два раза расстреливали, но она выжила и прожила до 1965 года.

Для меня существует два праздника - Новый год и День Победы. 9 мая обязательно поведу младшего сына, которому нет еще семи лет, к Вечному огню. Он должен знать, что была такая война, какой ценой досталась Победа.

 Татьяна КРАСИКОВА, директор ТРК «Черноморская»

С фашистами сражалась вся многодетная семья

Моя мама была связисткой. Призывалась из Пятигорска в 1943 году. Награждена медалью «За отвагу».

В той войне поучаствовала почти вся их многодетная семья. Из десяти детей одна дочь и пятеро сыновей были на фронте. Ни один из пятерых ее братьев домой так и не вернулся, хотя мама до самой смерти была уверена, что все они живы.

Один пропал без вести во время Керченского десанта, другой - командир танкового полка - сгорел в боевой машине 8 мая 1945 года в Берлине. Двое погибли на Курской дуге. Самый младший попал в плен. Из Германии был отправлен в Сибирь на поселение и пробыл там вплоть до 1954 года.

 

 

 

 

Павел ЗЕЛЮК, мэр Гаспры

 

«Отец через плен и штрафбат дошел до Праги на броне танка»

 

Когда немецкие войска подошли к Крыму, отцу, Василию Злюку, только исполнилось 17 лет. И хотя до призывного возраста ему не хватало еще почти года, он добровольцем пошел в военкомат, где его мобилизовали на подвоз боеприпасов для минометной батареи, занимавшей позиции на Перекопе.

Нашим войскам не удалось удержать оборону, и они начали отходить к Керченскому проливу. А на пути минометной роты оказалась и село Узун-Аяк, где оставались родители Василия. Ротный выстроил личный состав и скомандовал парню сделать два шага вперед.

- Я сам не знаю, что ждет нас впереди, - по-отечески сказал он юноше. - А тебе лучше остаться дома…

 

Солдаты ушли, а уже через несколько часов, едва Василий успел переодеться в гражданское, в селе появились немцы…

Но не прошло и двух месяцев, как началась Керченско-Феодосийская десантная операция, и советские войска снова вернулись на полуостров. Как-то ночью в окно дома Зелюков постучали немецкие солдаты-связисты и приказали завести стоявший неподалеку трактор «Фордзон», чтобы вытащить их застрявший в грязи грузовик - наши десантники им наступали на пятки. Не успели оккупанты скрыться за горизонтом, как Василий с приятелем на тракторе двинулись к брошенному месту дислокации связистов, где обнаружили четыре ангара, доверху набитые новогодними подарками из фатерланда для немцев. Пацаны повеселились от души, раскатывая по селу и раздавая подарки семьям красноармейцев и поздравляя подходивших к ним десантников.

А вскоре парень подружился с моряками-разведчиками, которые остановились в Узун-Аяке. С ними он и уходил в сторону Керчи под натиском перешедших в наступление немцев. «Возле Эльтигена море было черным от морских бушлатов, - вспоминал он потом. - Это был настоящий ад!» Командир разведчиков привязал парня к обломку бревна, столкнул в ледяную воду и сам поплыл рядом. До Тамани они добрались чудом… В Новороссийске Зелюк закончил школу корабельных радистов, но на флот его все же не взяли из-за… морской болезни и направили в одну из частей морской пехоты, которая вскоре оказалась под Харьковом. Там он в числе сотен тысяч красноармейцев и попал в самое пекло «Харьковского котла».

Десятки тысяч пленных согнали в балку, несколько месяцев им пришлось перебиваться там подножным кормом, а затем, ближе к зиме, их, совсем обессилевших, погнали на запад. Так Зелюк оказался в одном из концлагерей на территории Польши. А вскоре туда явились «покупатели» - местные фольксдойче, отбиравшие рабсилу для работы на местных фермах. В числе «счастливчиков» оказался и Василий, но жизнь у новых «хозяев», относившихся к пленным хуже, чем к скотине, оказалась адом. И через несколько недель он вместе с тремя товарищами по несчастью - капитаном и двумя лейтенантами - решился на побег.

 

К своим добирались почти полгода, а когда им все же удалось дойти… Капитана расстреляли почти сразу, лейтенантов отправили в Сибирь, уже в «свой» лагерь, а рядовому Зелюку наказанием за пребывание в плену стал штрафной батальон. В первом же бою Василию удалось «искупить вину кровью». Их батальон, вооруженный одними винтовками, бросили на сильно укрепленный пункт немецкой обороны прямо по минному полю. Почти под ногами у Зелюка раздался взрыв, в разные стороны полетели бежавшие рядом бойцы. Один из осколков вонзился Василию в ногу, а другой, прошив щеку и выбив передние зубы, вылетел через распахнутый в крике «Ура!» рот. После госпиталя он попал в танковый десант в армии Павла Батова в составе 2-го Белорусского фронта, прошел с боями Польшу, а затем участвовал в освобождении Праги, где советским частям пришлось «войти в боевое соприкосновение» с «власовцами», которые просили «коридор» для ухода на запад, но не получили его. Затем их часть направили в Высокие Татры, где им пришлось уничтожать разрозненные группы эсэсовцев, прятавшихся в горах.

 

У него не было больших боевых наград. Но он бережно хранил заслуженные им медали «За победу над Германией» и «За освобождение Праги» и Благодарственное письмо Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина.

 

А в Чехословакии произошло событие, прошедшее нитью практически через всю жизнь Василия Петровича. Здесь сержант Зелюк познакомился с красивой девушкой Любушей Еленковой и очень даже захотел жениться на ней. Но когда он сообщил об этом своему командиру батальона, тот напомнил ему, что за связь с иностранкой боец может оказаться под трибуналом, и от греха подальше, используя связи в штабе, отправил Василия дослуживать в Вену. Но ему все же удалось обменяться с девушкой адресами.

 

Она писала ему, пока в 1948 году, уже когда он, демобилизовавшись, вернулся в Крым, его не пригласили в «органы» и не предложили ответить девушке, что он уезжает в длительную командировку и не сможет поддерживать с ней связь. Но они все же встретились! Через 20 лет, в 1968 году, она приехала к нему в Ялту - вместе с мужем и детьми. Они подружились семьями. И бывала Любуша в Крыму почти каждый год до самой смерти Василия Петровича в 1989 году. Она пришла к нему на могилу, долго там стояла, а потом произнесла: «Закончилась моя молодость. Умер Вася…» Больше она сюда никогда не приезжала…